Неточные совпадения
Легкий головной убор держался только на одних ушах и, казалось, говорил: «Эй, улечу, жаль только, что
не подыму с собой красавицу!» Талии были обтянуты и имели самые крепкие и приятные для
глаз формы (нужно
заметить, что вообще все дамы города N. были несколько полны, но шнуровались так искусно и имели такое приятное обращение, что толщины никак нельзя было приметить).
Заметов вдруг фыркнул из своего угла. Раскольников даже
глаз на него
не поднял.
— Все об воскресении Лазаря, — отрывисто и сурово прошептала она и стала неподвижно, отвернувшись в сторону,
не смея и как бы стыдясь
поднять на него
глаза. Лихорадочная дрожь ее еще продолжалась. Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги. Прошло минут пять или более.
Варвара. Ну, уж едва ли. На мужа
не смеет глаз поднять. Маменька
замечать это стала, ходит да все на нее косится, так змеей и смотрит; а она от этого еще хуже. Просто мука глядеть-то на нее! Да и я боюсь.
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое
не очень богатое воображение, об условиях их жизни в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными
глазами, дряхлого старика, который молча пытался и
не мог
поднять бессильную руку свою. Он тотчас же
заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Все мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось: стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки по швам, голову прямо,
глаза выпучил как во фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки
поднять, чтобы заслониться,
не смеет — и это человек до того доведен, и это человек бьет человека!
Она медленно
подняла на меня свои
глаза… О, взгляд женщины, которая полюбила, — кто тебя опишет? Они
молили, эти
глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались… Я
не мог противиться их обаянию. Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами; я нагнулся и приник к ее руке…
Писарь сделал вид, что
не замечает его, продолжая перелистывать журнал, а потом быстро
поднял глаза и довольно сурово спросил...
Получив деньги и тщательно пересчитав их, Горизонт еще имел нахальство протянуть и пожать руку подпоручику, который
не смел на него
поднять глаз, и, оставив его на площадке, как ни в чем
не бывало, вернулся в коридор вагона.
Если бы я мог взглянуть Ему в
глаза, как раньше, — прямо и преданно: «Вот я весь. Весь. Возьми меня!» Но теперь я
не смел. Я с усилием — будто заржавели все суставы —
поднял руку.
Идет, бывало, мимо самых окошек, а сам в землю глядит, даже на окошко-то
глаза поднять не смеет.
Скромные ли, учтивые манеры Володи, который обращался с ним так же, как с офицером, и
не помыкал им, как мальчишкой, или приятная наружность пленили Влангу, как называли его солдаты, склоняя почему-то в женском роде его фамилию, только он
не спускал своих добрых больших глупых
глаз с лица нового офицера, предугадывал и предупреждал все его желания и всё время находился в каком-то любовном экстазе, который, разумеется,
заметили и
подняли на смех офицеры.
Дöнгоф
поднял глаза, но,
заметив, что Санин отвернулся и нахмурился,
не прибавил ни слова — и удалился.
Фрау Леноре
поднимала вопль и отмахивалась руками, как только он приближался к ней, — и напрасно он попытался, стоя в отдалении, несколько раз громко воскликнуть: «Прошу руки вашей дочери!» Фрау Леноре особенно досадовала на себя за то, что «как могла она быть до того слепою — и ничего
не видеть!» «Был бы мой Джиован'Баттиста жив, — твердила она сквозь слезы, — ничего бы этого
не случилось!» — «Господи, что же это такое? — думал Санин, — ведь это глупо наконец!» Ни сам он
не смел взглянуть на Джемму, ни она
не решалась
поднять на него
глаза.
Он положил мешок, взмостился на нары и уселся, подобрав под себя ноги,
не смея ни на кого
поднять глаза.
Исай Фомич, который при входе в острог сробел до того, что даже
глаз не смел поднять на эту толпу насмешливых, изуродованных и страшных лиц, плотно обступивших его кругом, и от робости еще
не успел сказать ни слова, увидев заклад, вдруг встрепенулся и бойко начал перебирать пальцами лохмотья. Даже прикинул на свет. Все ждали, что он скажет.
Круциферский схватил ее руку и, одушевленный какой-то новой, неведомой силой,
не смея, впрочем,
поднять глаз, сказал ей: «Будьте, будьте моей Алиной!.. я… я…» Больше он
не мог ничего вымолвить.
Несчастная ничего
не понимала и ничего
не желала понимать. Я ее насильно
поднял, усадил и дал воды. У меня от слабости кружилась голова и дрожали ноги. Затем я, по логике всякой слабости, возненавидел Любочку. Что она ко мне-то пристает, когда я сам едва дышу? Довольно этой комедии. Ничего знать
не хочу. До свидания… Любочка смотрела на меня широко раскрытыми
глазами и только теперь
заметила, как я хорош, — краше в гроб кладут.
В числе счастливых четвертого пятка выскочил Локотков. Я
заметил, что он
не разделял общей радости других товарищей, избегавших наказания; он
не радовался и
не крестился, но то
поднимал глаза к небу, то опускал их вниз, дрожал и, кусая до крови ногти и губы, шептал: «Под твою милость прибегаем, Богородица Дева».
К счастью для себя,
поднял воровские
глаза Соловьев — и
не увидел Жегулева, но увидел мужиков: точно на аршинных шеях тянулись к нему головы и,
не мигая, ждали… Гробовую тесноту почувствовал Щеголь, до краев налился смертью и залисил, топчась на месте, даже
не смея отступить...
Она
не расслышала слова «мы» и видела только хмурую бледность, вдруг
заметила, что обвод
глаз стал словно чернее и сами
глаза глубже. И
не успела еще осмыслить замеченного, как
поднял Саша эти самые свои пугающие
глаза и строго сказал...
Вы
заметьте: когда при нем
поднимаешь какой-нибудь общий вопрос, например, о клеточке или инстинкте, он сидит в стороне, молчит и
не слушает; вид у него томный, разочарованный, ничто для него
не интересно, все пошло и ничтожно, но как только вы заговорили о самках и самцах, о том, например, что у пауков самка после оплодотворения съедает самца, —
глаза у него загораются любопытством, лицо проясняется, и человек оживает, одним словом.
Долго стоял он тут и любовался красотою молодого Палицына — и так забылся, что
не слыхал, как Борис Петрович в первый раз закричал: «эй, малой… Вадимка!» — опомнясь, он взошел; — с сожалением посмотрел на него Юрий, но Вадим
не смел поднять на него
глаз, боясь, чтобы в них
не изобразились слишком явно его чувства…
— Я вчера приходил беспокоить ваше-ство, — забормотал он, когда генерал
поднял на него вопрошающие
глаза, —
не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с… а смеяться я и
не думал.
Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам…
не будет…
Пообедал, да так и
не заметил себе; как же мне быть?»
Подняв глаза, господин Голядкин увидел опять подле себя полового, который собирался ему что-то сказать.
— Дочь генерала Кронштейна, — отвечала та. — Очень добрая девушка, как любит мою Верочку, дай ей бог здоровья. Они обе ведь смолянки. Эта-то аристократка, богатая, — прибавила старуха. И слова эти еще более
подняли Кронштейн в
глазах Эльчанинова. Он целое утро проговорил со старухой и
не подходил к девушкам, боясь, чтобы Анна Павловна
не заметила его отношений с Верочкой, которых он начинал уже стыдиться. Но
не так думала Вера.
Выгинаясь, кланяясь и вытягиваясь, как придавленная палкой змея, подьячий подползал к боярину,
не смея взвести голоса и
поднять на него своих заплывших
глаз.
Пропев одну псалму, другую, я оглянулся… о, ужас! пан Кнышевский стоит с поднятыми руками и разинутым ртом. Я
не смел пошевелиться; но он
поднял меня с лавки, ободрил, обласкал и заставил меня повторять петую мною псалму:"пробудись от сна, невеста". Я пел, как наслышался от него, и старался подражать ему во всем: когда доходило до высших тонов, я так же морщился, как и он,
глаза сжимал, рот расширял и кричал с тою же приятностью, как и он.
— Я сказал, что нет. Это, право, странно, граф! И вовсе неприлично притти с ножом к горлу к человеку, —
заметил Лухнов,
не поднимая глаз.
— Ах, это ты! — говорит Жанна и останавливается,
не смея поднять на него
глаза.
—
Глаз не смею поднять, Патап Максимыч, — простонал Алексей.
Усердно потчевала гостя Марья Гавриловна. Но и лянсин [Высший сорт чая.], какого
не бывало на пирах у самого Патапа Максимыча, и заморские водки, и тонкие дорогие вина, и роскошные закуски
не шли в горло до глубины души оскорбленного тысячника… И кто ж оскорбляет, кто принижает его?.. Алешка Лохматый, что недавно
не смел глаз на него
поднять. А тот, как ни в чем
не бывало, распивает себе «чиколат», уплетает сухари да разные печенья.
Подняв во время второго блюда на нее
глаза, я был поражен до боли в сердце. Бедная девочка, отвечая на какой-то пустой вопрос графа, делала усиленные глотательные движения: в ее горле накипали рыдания. Она
не отрывала платка от своего рта и робко, как испуганный зверек, поглядывала на нас:
не замечаем ли мы, что ей хочется плакать?
—
Глаз не смею поднять… — задыхающимся, дрожащим голосом промолвил Самоквасов. — Глупость была моя, и теперь должен за нее век свой мучиться да каяться.
— Что ж из того, что доверенность при мне, — сказал Зиновий Алексеич. — Дать-то он мне ее дал, и по той доверенности мог бы я с тобой хоть сейчас по рукам, да боюсь, после бы от Меркулова
не было нареканья… Сам понимаешь, что дело мое в этом разе самое опасное. Ну ежели продешевлю, каково мне тогда будет на Меркулова-то
глаза поднять?.. Пойми это, Марко Данилыч. Будь он мне свой человек, тогда бы еще туда-сюда; свои,
мол, люди, сочтемся, а ведь он чужой человек.
Чтение, начатое назад тому с полчаса, неожиданно прервано было веселым и довольно громким смехом Катерины Астафьевны Форовой, смехом, который поняла только одна тихо улыбавшаяся Синтянина. Лариса же и Подозеров его даже
не заметили, а чтец только
поднял удивленные
глаза и спросил баском свою жену...
— Это роковое сходство, м-р Вандергуд. Помните, что я в одну тяжелую минуту говорил вам о крови? У ног моей Марии уже есть кровь… одного благородного юноши, память которого мы чтим с Марией.
Не для одной Изиды необходимо покрывало: есть роковые лица, есть роковые сходства, которые смущают наш дух и ведут его к пропасти самоуничтожения. Я отец Марии, но я сам едва
смею коснуться устами ее лба — какие же неодолимые преграды воздвигнет сама себе любовь, когда осмелится
поднять глаза на Марию?
Главное дело должна совершить Роза. Приступая к нему, она падает на колена и,
подняв к небу полные слез
глаза,
молит Бога об успехе. „Дай мне спасти его! — восклицает она. — И потом я умру спокойно! Мне, мне будет мой Фишерлинг обязан своим спасением; он вспомнит обо мне хоть тогда, когда меня
не станет; он скажет, что никто на свете
не любил его, как я!”
Она снова зарыдала. Наконец,
подняв голову, она обвела
глазами камеру и в первый раз
заметила в переднем углу ее деревянное распятие. Она долго, пристально глядела на него, затем встала и опустилась перед ним на колени, но… молиться она
не могла.
Он
не смел поднять на нее
глаза.
—
Не называй его так! —
подняла на него она свои заплаканные
глаза. — Он все же мой отец! Как бы ни было велико его преступление, он несет за него наказание, и я буду
молить Господа, чтобы Он простил его.
Хрущ
глаза поднял, нацелился в купеческого второй гильдии сына, неловко тому стало. И дрозд тоже тараканов своих бросил, смотрит на солдата: каждый,
мол, день чистые гости ходят, а такого обалдуя еще
не бывало. Пососал скоропомощный язык, сплюнул.
Степа вошел сконфуженный, точно
не смея поднять на меня
глаза. Он присел к кровати, и мы несколько минут промолчали.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты,
глаза блестят и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительною болью. «Чтò такое эта боль? Зачем боль? Чтò он чувствует? Как у него болит!» думает Наташа. Он
заметил ее вниманье,
поднял глаза и,
не улыбаясь, стал говорить.